Денис Злобин, консультант по работе с зависимыми и преодолению зависимых форм поведения, консультант по ресурсам помощи зависимым и их родственникам поделился с нами своей статьей. На наш взгляд, это не просто статья – это крик души настоящего профессионала.
Текст большой, но мы рекомендуем дочитать до конца, если вы действительно хотите, чтобы ваш близкий лечился в настоящем, профессиональном центре, где над ним не будут издеваться ни морально, ни тем более, физически. Но выбор за вами…
Денис Злобин:
«По моим подсчетам, статистика, примерно такая:
Только в Москве и области, прямо сейчас около 1000 человек проходят насильственную «реабилитацию»: при этом во всей России всего около 40-50 человек проходят профессиональную качественную реабилитацию в здравых реабилитационных центрах. Это я не беру спорный вопрос о госучреждениях наркологии и не говорю о лечении по решению суда — у нас практически этого нет и по нескольким важным причинам пока не может быть.
Организации, сделавшие бизнес на насилии, стали именно культивировать созависимость в родственниках зависимых — создавать спрос на насилие. Тем самым, они буквально мешают осуществлению миссии настоящим профессионалам, искренне болеющим за дело и соблюдающим нормы морали и этики.
Не думаю, что это был заговор. Сначала — просто оправдывали свою деятельность и завлекали клиентуру в бизнес. Теперь же это массовое явление. Все, что сделали на поприще вытрезвления родственников зависимых в России: Новикова, Москаленко, Савина, Проценко и немногие другие за 25 лет на сегодня нивелировано. Практически каждый день я общаюсь с мамами (реже — с папами), которые просто не понимают, что есть другие варианты, они уверены, что насилие возможно, и что это работает, помогает. Такого не было десять и даже пять лет назад. В Нар-Аноне целые группы мам всерьез рассуждают о вызове «мотиваторов» (или «профилакторов», по НАСовски), как о шаге выздоровления, о духовном прорыве.
Хватает часа-полутора разговора с родственниками зависимого, чтобы они всерьез усомнились в этих методах, а чаще и кардинально поменяли свое отношение. Однако это настоящее массовое явление — распространение этих идей. И я видел и вижу, как они распространяются.
Та же передача про Дану Борисову, где фактически люди признаются (и хвастаются) в нарушении Уголовного Кодекса. И их за это возводят в кумиры. А потом делают еще и сериальный сюжет о чудесных изменениях «конченой наркоманки», завершая все эпичным «я создам свой центр». Что осталось в головах сотен тысяч созависимых, посмотревших всю эту лживую феерию? Если «моего» насильно к этим людям отправить — ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!
Это еще и вопиющее нарушение профессиональной этики. На ток-шоу показывают видеозаписи «пациентки» в состоянии употребления (у нее дома, а не где-то в публичном месте), без ее согласия. Дальше лечение этого человека у этих людей невозможно априори! Это не просто нарушение норм, это — уничтожение связей между пациентом и персоналом, необходимых для работы, для лечения. Даже если сам пациент не понимает этого. Такие факты дискредитируют всех специалистов, занимающихся реабилитацией.
На счет «грани насильственного удержания», давайте так: если мне — Денису Злобину — кажется что абстрактная Маша Сидорова живет не верно и причиняет людям ущерб (не любит маму и ворует на работе), к тому же в потенциале может вообще погибнуть или убить кого-то (любит опасное вождение и, бывает, выпив вина, садится за руль), то я, из благих побуждений, насильно (или путем обмана) заберу ее в Тайгу (или на о. Бали, или Таиланд) и буду удерживать ее там; буду «проламывать ей отрицание», доказывая, что ее жизнь опасна для нее и других. Заодно научу зарядку делать по утрам, крестиком вышивать, Родину любить. Особенно если за нее переживают ее родственники, то я за их счет это все сделаю. Найму психолога для психологической поддержки; только психолога такого, чтобы слова не мог сказать мне поперёк и не обесценивал того что я делаю; лучше, вообще, просто своему знакомому куплю диплом психолога, чтобы мне «не мешали работать». И пока платят, буду держать ее там, а будет убегать — ловить и привязывать. Я буду сам решать, кто может свободно гулять по улице, а кто — нет, и почему!
Могу я так сделать? А Лушников с Малаховым? Могут. Да еще и прославиться как благодетели через это.
К тому же, насильственная помощь все еще не работает! Оказавшись в практически безвыходной ситуации — «родственники этим людям заплатили, и эти люди меня не выпустят и будут требовать, чтобы я вел себя так, как они хотят» — зависимый закроется в себе, оденет маску, будет играть роль. Какое может быть доверие на группах, раскрытие, реальное принятие информации, если родственники предали, а эти люди совершили незаконное насилие?
Кто в такой обстановке будет способен реально открываться и принимать то, что ему говорят о нем? Да еще, когда есть такие факты для отвержения, как то, что сами эти люди — непрофессионалы, лживые, непоследовательные, необразованные, делают все, чтобы заработать на удержании: не лгать невозможно, ведь это незаконно и непрофессионально, а надо как-то оправдать, поэтому тут ложь и манипуляции.
Психологи, пребывают в иллюзии, что они «задавливают» зависимых и те им начинают верить (ох уж эта фикция — НЛП), тогда как зависимый, в такой обстановке, ни одному слову психолога и даже священника не верит, по-настоящему; будет кивать и преданно смотреть в глаза, ожидая, когда все это кончится. А чтобы трудности принятия всего происходящего не причиняли душевную боль, он и себя убедит в этих идеях и будет декларировать термины и лозунги и даже, как будто болеть за дело. Возможно, даже захочет стать таким же. Просто так легче прожить это время, а носить маски уж зависимому не привыкать.
То есть болезнь мимикрирует и прячется. Таким образом, вместо того, чтобы реально раскрываться, приходить к осознанности и неумолимой честности перед собой, зависимый расширяет свое бессознательное, увеличивает своего «мистера Хайта» и уменьшает свою «арену жизни», раскрашивая «фасад» красивыми лозунгами и «выздоровленческой» терминологией. (Поэтому же вредны центры, где религиозный аспект в приоритете).
А значит, незнание себя, закрытость от других, реактивная позиция и неспособность честно оценивать свои мотивации только усугубляются. При этом, навещающие его родители, радуются до экстаза, от того, что видят, и успевают сделать очень важное «черное дело» до того, как столкнутся после реабилитации с реальностью: они успевают через «сарафанное радио» понарассказать всем чудесную историю, которая распространится со скоростью ветра до того, как проявятся последствия.
То, что человек может осознать насилие над ним, как собственное дно, изредка случается. Однако, я наблюдал и наблюдаю за этими ребятами, они, после года нахождения в таких центрах, деформированы. Ведь, если зависимый и захотел разобраться в чем-то, то находится-то он в среде, где большинство насилуемых, где руководство врет и манипулирует, чтобы оправдаться, где во избежание побегов и сговоров практикуют «расшатывание» отношений, где постоянное напряжение и жесткий стресс. Из-за того, что мотивация руководства — заработать денег, а не помочь.
Программы во ВСЕХ таких центрах сделаны так бездарно, а порой и деструктивно, что эти ребята потом годами не могут снять маски, разобрать блоки, понять сути выздоровления. И процент таких «выздоровленцев», как я вижу, равен проценту «спонтанной ремиссии» — 5-7%. То есть, в ремиссии они находятся не «благодаря», а «вопреки» работе этих людей. Там все пропитано ложью и насилием всех форм и видов. А отношения в семье, из-за этой ситуации, внутренне, фундаментально разрушены.
Поэтому о «границах удержания» можно говорить лишь так: если человек в употреблении, опасный, невменяемый, то его могут забрать ТОЛЬКО компетентные органы или частные лица отвезти ТОЛЬКО в компетентные органы. А вот там, когда он очухается, перед ним сядет настоящий мотиватор (а не то уродство моральное, которое сейчас этим словом называют) и проведет беседу; подготовят с родственниками настоящую интервенцию (а не те преступные мероприятия, которые сейчас стали так называть). И если он согласится на реабилитацию, то поедет, а если — нет, то, либо признавайте его по закону невменяемым и закрывайте в медучреждение, либо по суду — преступником и сажайте, либо дайте ему жить, как хочет. И умереть, как хочет, если уж захочет! Вот, на мой взгляд, где границы.
P.S.: Если и существуют среди всех этих дельцов искренние люди, честно заблуждающиеся и верящие, что их насилие может помочь, то это — чистой воды созависимость. А созависимость не помогает, это — аддиктивная форма поведения и мышления, и она только вредит!»